Президенты России и США ответили на вопросы журналистов по окончании переговоров в Женеве

Тема, конечно, заслуживает того, чтобы поговорить о ней еще. Вот встретились президенты. О чем-то договорились, в чем-то разошлись. Поводов хватает, ну, так от них и тяжесть той самой планки отношений, лежащей где-то на дне. Насчет того, дно ли это сейчас, кстати, не был уверен и сам Владимир Путин. А мнение Джо Байдена о встрече еще вернется ему в Вашингтоне, судя по тому, что пришлось американскому президенту слушать и как на это реагировать еще в Женеве.

Мир, возможно, был бы много лучше, если бы взрослые люди хоть иногда смотрели вокруг детскими глазами, не пытаясь казаться излишне умными и не пряча главное под пеной несущественных подробностей и собственных предпочтений. И тогда вдруг получается, что вопрос журналиста из Канады, заданный мамой от имени дочери, совсем не выглядит наивным.

«Вопрос от моей девятилетней дочки. Я поехала в командировку, а она спросила: «А что это за саммит такой, почему он такой важный?» — спросила журналист «Радио Канада» Тамара Альтереско.

«Здорово, что ваша девятилетняя дочь интересуется этими вопросами. Ответить очень просто. Надо посмотреть вокруг себя и сказать: «Видишь, как прекрасен этот мир». И взрослые люди, руководители двух стран крупнейших ядерных держав, встречаются для того, чтобы сделать этот мир безопасным, надежным, процветающим домом для всех жителей нашей планеты. Они будут обсуждать вопросы, связанные со страшным оружием, которое нужно ограничивать, и выработать общие правила неприменения. Они будут говорить о защите окружающей среды. О том, чтобы реки были чистыми, моря были чистыми, чтобы не было наводнений, не было засухи. Для того, чтобы было достаточно в этой связи продовольствия для всех жителей планеты, где бы они ни находились. Они будут говорить о вопросах здравоохранения, чтобы, когда дети растут, чтобы они меньше болели, чтобы они могли учиться и смотреть уверенно в будущее. Мне бы очень хотелось, чтобы и нашу сегодняшнюю встречу, уважаемые дамы и господа, вы освещали именно исходя из этих соображений», — сказал президент России.

Это был последний вопрос пресс-конференции российского президента в Женеве и едва ли не единственный из заданных иностранными журналистами, звучал именно как вопрос, а не как манифест с вопросительным знаком в конце. Остальные, как, к примеру, у корреспондента CNN, вполне укладывались в такой, видимо, «золотой стандарт».

«Вы взяли на себя обязательства по прекращению кибератак против Соединенных Штатов? Вы обязались отказаться от угроз безопасности Украины? Вы обязались прекратить разрушительное давление на оппозицию в России?» — заявил корреспондент CNN Мэттью Ченс.

«Из американских источников следует, что наибольшее количество кибератак в мире осуществляется с киберпространства США, на втором месте — Канада, затем две латиноамериканские страны и потом Великобритания. России в этом списке стран, с территории с которых или с киберпространства которых осуществляется наибольшее количество кибератак разного рода, не значится, как вы видите. Первое. Второе. На протяжении 2020 года мы получили из США 10 запросов по поводу кибератак на объекты Соединенных Штатов Америки, как говорят наши коллеги, из киберпространства России. И два таких запроса в этом году. На все из них, — и в прошлом году, и в этом, — наши коллеги получили исчерпывающие ответы. В свою очередь, Россия направила в прошлом году в соответствующую структуру США 45 таких запросов, а в первом полугодии этого года 35. Ни одного ответа мы до сих пор не получили. Это говорит о том, что нам есть над чем работать. И вопрос о том, кто, в каком объеме и по поводу чего должен брать на себя обязательства должен решаться в ходе переговорного процесса. Мы сталкиваемся с такими же угрозами. В частности, например, на систему здравоохранения одного из крупных регионов одного из регионов Российской Федерации. И мы, конечно же, видим, откуда происходят атаки, видим, что эта работа координируется из киберпространства США. Я не думаю, что Соединенные Штаты, официальные власти, заинтересованы в манипуляциях подобного рода. Нужно просто отбросить всякие инсинуации, на экспертном уровне сесть и начать работать в интересах Соединенных Штатов и Российской Федерации. Мы в принципе об этом договорились. И Россия к этому готова», — сообщил глава Российского государства.

Часть синхронного перевода вопроса пропала, но у господина Ченса был шанс уточнить. А Владимир Путин ответил: и по поводу попыток Украины переписать Минские соглашения и, конечно, насчет российской оппозиции, о которой, видимо, так переживают зрители американских телеканалов.

«Если вы сочтете возможным объективно донести это до ваших зрителей и слушателей, я буду за это вам очень благодарен. Итак, Соединенные Штаты объявили Россию своим врагом и противником. Конгресс это сделал в 2017 году. В законодательство Соединенных Штатов внесены положения о том, что США должны поддерживать правила и порядок демократического управления в нашей стране и поддерживать политические организации. Это есть в вашем законе, в американском. Теперь давайте зададимся вопросом: если Россия — враг, то какие организации будет поддерживать Америка в России? Я думаю, что не те, которые укрепляют Российскую Федерацию, а те, которые ее сдерживают. А это цель Соединенных Штатов, заявленная публично. Итак, это организация и люди, которые способствуют реализации политики Соединенных Штатов на российском направлении. Как мы должны к этому относиться? Я думаю, что, понятно, мы должны относиться к этому с настороженностью, но действовать будем исключительно в рамках российского закона», — пояснил Владимир Путин.

Вопрос от представителя ВВС оставался в рамках знаменитой британской вежливости — ну, хоть что-то неизменно — как, впрочем, и старый добрый вольный подход к фактам.

Стивен Розенберг, BBC: Джо Байден призывает к стабильным и предсказуемым отношениям с Россией. Но на Западе считается, что непредсказуемость — это черта российской внешней политики. Готовы ли Вы отказаться от непредсказуемости ради улучшения отношений с Западом? Спасибо.

«Вы большой компилятор. И достигли в этом известного уровня искусства, Вам можно позавидовать. Первая часть Вашего вопроса: «На Западе считают». А вторая часть вопроса: «Готовы ли Вы от этого отказаться?» Ну, ведь если на Западе считают, это совсем не значит, что так оно и есть. Позвольте мне ответить на первую часть Вашего вопроса. Вы сказали, что на Западе считают, что российская внешняя политика является непредсказуемой. Позвольте послать Вам ответную шайбу. Выход Соединенных Штатов в 2002 году из Договора по ПРО — абсолютно непредсказуемая вещь. Зачем надо было это делать, разрушая основы мировой стабильности в сфере стратегической безопасности? Потом выход из Договора по ракетам средней и меньшей дальности в 2019 году. Чего ж здесь стабильного? Ничего стабильного нет. Выход из Договора по открытому небу. Чего стабильного-то? Почти ничего не осталось. Вот если Вы возьмете ситуацию, связанную с Украиной, с Крымом. От этого все пляшут, правда? Спрашивается: а что стабильного в том, что поддержали государственный переворот на Украине? Когда бывший президент Янукович согласился со всеми требованиями оппозиции. Он готов был, по сути, уйти от власти и через месяца три объявить новые выборы. Нет, надо было совершить кровавый госпереворот, который привел к известным последствиям — юго-восток и Крым затем. И вы считаете, что мы ведем себя непредсказуемо? Нет. Я так не думаю. На мой взгляд, мы ведем себя абсолютно адекватно возникающим для нас угрозам и полагаю, что для того, чтобы ситуация была действительно стабильной, нам нужно договориться о правилах поведения во всех тех областях, которые мы сегодня упоминали. Это и стабильность, и кибербезопасность, и решение вопросов, связанных с региональными конфликтами. Мне думается, что обо всем этом можно договориться. Во всяком случае у меня сложилось сегодня такое впечатление по результатам нашей встречи с президентом Байденом», — ответил Владимир Путин.

В числе вполне конкретных результатов встречи президентов договоренность о возвращении послов двух стран в Москву и Вашингтон. А МИД и Госдеп займутся разбором завалов в дипломатических отношениях. Отношениях, в которых уже вряд ли уместно говорить о попытке растопить лед — все куда хуже. Но есть надежда, что дальше уже некуда.

Иван Благой, Первый канал: Достигли ли мы в отношениях с США того дна, от которого можно оттолкнуться? Спасибо.

«Мне трудно сейчас сказать, потому что все действия, связанные с ухудшением российско-американских отношений, инициировались не нами, а американской стороной. Чего там, конгрессмены, они народ изобретательный, чего они еще там напридумывают, я не знаю», — ответил Владимир Путин.

Настрой конгрессменов, как мы знаем из недавней истории, может поставить крест на любых попытках договориться. так что осторожность в оценках вполне логична, учитывая, сколько политиков в Вашингтоне ждали какой-то решающей битвы на берегу Женевского озера, но вот не случилось.

«Я считаю, что не было никакой враждебности, наоборот, наша встреча происходила, конечно, в принципиальном ключе. У нас по многим позициям наши оценки расходятся, но, на мой взгляд, все-таки с обеих сторон было продемонстрировано желание понять друг друга и искать пути к сближению позиций. Разговор был весьма конструктивен», — сказал президент России.

Ну и куда же в оценке разговора лидеров двух стран без русской классики — той, что заставляет усвоить сделанное предшественниками прежде, чем двигаться дальше.

«Лев Толстой как-то сказал: «В жизни нет счастья, есть только зарницы его. Дорожите ими». Вот, мне кажется, что в такой ситуации не может быть какого-то семейного доверия. Но зарницы его, мне кажется, промелькнули», — пояснил Владимир Путин.

Примерно то же самое — наверняка вопреки ожиданиям грома и молний — спустя час на своей пресс-конференции рассказывал журналистам Джо Байден.

«Должен вам сказать, тональность всей этой встречи — полагаю, она заняла в целом четыре часа, — была хорошей, позитивной. Не было никаких резких действий. Там, где мы расходились во мнениях, где я не соглашался, я указывал на эти расхождения. Где не соглашался он, он на это указывал. Но это делалось не преувеличенно, без крайностей», — сообщил президент США.

Пресс-конференция, организованная на свежем, хоть и раскаленном женевском воздухе, кстати, обошлась без российской прессы — не аккредитовали ни одного журналиста, на лужайке только свои.

И тому есть объяснение у неназвавшегося представителя принимающей стороны — в духе свободы мнений, как ее понимают в Штатах: «У них есть право организовывать пресс-конференцию и отбирать журналистов на нее. На пресс-конференцию вашего президента тоже приглашали журналистов. И у вас есть на это право — приглашать того, кого вы хотите видеть».

Таким образом, американский президент увидел перед собой только тех, кого хотел. И вот где можно почувствовать разницу — на пресс-конференции Путина журналисты из Соединенных Штатов явно ни в чем себе не отказывают, а на пресс-конференции Байдена их российских коллег попросту нет. Зато есть телесуфлер и список задающих вопросы.

«Я отвечу на ваши вопросы. И, как обычно, ребята, они передали мне список людей, которым я дам слово», — сказал президент США.

Впрочем, это конечно не отменяло остроты формулировок от разогретых и жарой и редакционной политикой журналистов. Байден уже расстался с пиджаком, а из-под сцены то и дело звучало — ультиматум или «холодная война» — в общем, ничего неожиданного, чего не скажешь об ответах.

«Как я сказал ему: «Ваше и мое поколение разделяют примерно 10 лет. Сейчас не время плясать, как мы говорили в 1960-х, мол, «давайте обнимемся и будем любить друг друга». Но совершенно точно ни в чьих интересах — ни вашей страны, ни моей — оказаться в ситуации новой «холодной войны». И я уверен, он это понимает», — заявил Джо Байден.

Уверенности в том, что это понимает аудитория, с каждой минутой пресс-конференции становилось все меньше. Да, конечно, прозвучала неизбежная мантра про американскую приверженность территориальной целостности Украины, и про свободу слова в России, но как-то без фанатизма. И общий тон Байдена в оценке разговора с Путиным если уж не заставлял дымиться либеральную прессу, то вызывал явное недоумение, прорвашееся, наконец, каким-то отчаянным вопросом CNN уже уходившему главе государства.

- Почему вы так уверены, что он изменит свое поведение?

«Я не уверен в том, что он изменит свое поведение. Что за черт? Что вы делаете все время? Когда я говорил, что уверен?» — ответил Джо Байден.

- Он отрицал причастность к кибератакам, преуменьшал масштабы нарушений прав человека, даже отказался произнести имя Алексея Навального. Как можно называть все это конструктивной встречей, как ее охарактеризовал президент Путин?

«Если вы этого не понимаете, вы не тем делом заняты», — ответил президент США.

Уже у трапа самолета президент Байден, возможно, вдруг подумал, что был излишне резок с дамой. И решил как-то исправить ситуацию. Хотя кому-то могло показаться, что наоборот.

«Я приношу извинения автору последнего вопроса. Мне не стоило умничать, отвечая на него», — сказал он.

Корреспондент CNN Кейтлин Коллинс в ответ заявила, что президенту не стоило извиняться. Так что конфликт исчерпан. Возможно, она, и правда, чего-то не поняла. Зато все — в широком смысле — поняли в Европе. И вот итог от немецкого издания Süddeutsche Zeitung: После саммита в Женеве мир стал более безопасным местом.

Кажется, большего от встречи ждать было наивно. Но, с другой стороны, а разве этого мало?